Предисловие к сочинениям Кальдерона - Страница 3

Дав полную волю своей скорби, тысячекратно покрыв поцелуями мертвую возлюбленную, Мавр задумал, дождавшись ночи, отнести ее тело в долину Альманзоры. Но, видя невозможность выполнить такой план, он решил похоронить свою возлюбленную в Галере. Достав заступ, он вырыл около одной стены могилу и зарыл ее. После этого он взял уголь и по-арабски написал на стене следующее:

"Здесь лежит прекрасная Малеха, сестра Малеха. Я, Тусани, похоронил ее, потому что она была моей возлюбленной и моим божеством. Христианский пес умертвил ее. Я его найду, я его встречу, и он умрет от руки моей".

Тусани не захотел более оставаться в Галере. Он вернулся через водопровод., Шел дождь и снег, и он мог совершить свой путь незамеченным. В Орсе он сел на своего коня и в один переезд приехал в Пурчену, где рассказал Малеху об избиении женщин и детей, и о том, как он увидел Малеху мертвой.

Вот что случилось далее с этим храбрым Мавром, происходившим из Кантории. Он был тверд сердцем и очень умен. Выросши с самого детства среди настоящих христиан, он так хорошо говорил по-кастильски, что никто бы не мог принять за мориска. Едва он возвратился в Пурчену, как, решившись отомстить за смерть своей дамы, он покинул пределы Альманзоры, одетый христианским солдатом, опоясанный доброю шпагой, и с мушкетом на плече, стрелять из которого он научился в Валенсии. Имея для мавров пропуск от Малеха, он направился в Баэсу, а оттуда в лагерь Дон Хуана, где поступил в Неаполитанский полк.

Находясь в армии испанцев, среди событий, связанных с военной жизнью, он неизменно хранил в своей памяти мысль о смерти прекрасной Малехи. Он обожал ее при жизни, но после смерти выказал еще большую любовь к ней. Ее образ был неразлучен с его душой, ее портрет был у него всегда на сердце, и он постоянно повторял про себя клятву мести. Чтобы найти убийцу, он подходил то к одной, то к другой группе солдат и заводил разговор о разграблении Галеры. "Что правда, то правда", говорил он, "такого славного дела, товарищи, ни разу еще не бывало, ни такого избиения мавров. Сам про себя могу сказать: я убил не меньше сорока женщин, и каких красивых, не считая мужчин и детей". Солдаты, конечно, наперерыв принимались рассказывать о своих подвигах, что кто поджег и разграбил, и когда кого убил. И вот раз при такой беседе один солдат сказал: "Верно, брат, сердце у тебя железное, если все ты так сделал, как говоришь. Так или иначе, а не радостная это вещь увидеть смерть женщины, особенно ежели она красива. Всего одну я убил, а пожалел об этом до глубины души, особенно когда после ее смерти другие женщины, которых я не тронул, сказали мне, что это была сестра военачальника Малеха из Пурчены. Да и видно было по ее одежде, по запястьям и серьгам, которые я снял с убитой, что женщина это была знатная. Чтоб ей не быть нагой, я оставил на ней рубашку, хотя она была роскошная. Вот кажется и сейчас ее вижу: шитая, по зеленому шелку. Другие солдаты хотели взять ее, да я им не дал. Так я ее жалел, так жалел, сказать нельзя: таких красивых немного мне приходилось встречать. Видит Бог, она уж была мертвой, а заставляла умирать от любви всех, кто ее видел. Все меня кругом проклинали. "Подлец", говорили, "Бесчестный, какую красоту похитил у мира". Один говорил: "Я бы за нее дал пятьсот дукатов". Другой: "Я бы ее к самому Королю отвел, он один ее достоин". Да и правда, товарищ, кабы увидел ты ее, как она лежала на земле, мертвая, в вышитой рубашке, и как у нее по груди волосы рассыпались, светлые, точно из золота, сказал бы, что это ангел. Художник у нас был знаменитый, при капитане Бертране де ля Пенья, убитый потом при этом самом приступе, - так он целый день писал с нее портрет, и так похоже, что на редкость. Вышел я из Галеры со стыдом и с проклятиями, и до сих пор все на сердце у меня мысль об этой несчастной".

Каждое из слов этого солдата было как удар кинжала для Тусани. "Изменник, ты заплатишь за эту смерть, или я не буду Тусани", повторял он про себя и, по мере того как тот говорил, он бледнел настолько, что другие солдаты заметили это. Он спросил у солдата, не осталось ли у него что-нибудь из вещей, принадлежавших Мавританке. "Я все продал в Баэсе", ответил тот, "у меня остались только серьги да кольцо; я охотно бы их продал, чтобы попытать счастья в игре". - "Я куплю эти вещи", сказал Тусани, "и, если мы сговоримся насчет цены, снесу их в Велес-эль-Блянко, показать одной из ее сестер, она рабыня у маркеса". - "Идем в мой барак, и дело с концом". - "Идем".

Они отправились вдвоем в то место лагеря, где помещался солдат; из мешка были вынуты серьги и кольцо. Тусани сто раз видел их прежде. Он не мог удержаться от скорбных вздохов, но овладел собой, договорился о цене и немедленно уплатил деньги. Положив драгоценности около сердца, он предложил солдату пройтись вместе с ним по окрестностям Андаракса. Когда они несколько отошли от селения, Тусани спросил солдата: "Если б я показал портрет убитой Мавританки, ты узнал бы ее?" - "Сейчас же", ответил солдат, "она не выходит у меня из памяти; мне кажется, что еще и часу не прошло, с тех пор как я ее убил". - "Не эта ли?" - "Она, она", воскликнул солдат, "дивлюсь, что ее вижу". - "Скажи же мне", вскричал тогда Мавр, "человек без чести, солдат без совести, зачем умертвил ты эту красоту? Узнай, она была моим блаженством. Я должен отомстить за нее. Защищайся. Увидим, восторжествуешь ли ты над двумя жизнями, умеешь ли ты убивать влюбленных".

С этими словами он обнажил шпагу и с яростью устремился на солдата. Тот, хотя изумленный, не потерял мужества, он, в свою очередь, устремился на Мавра и дрался как лев. Но Тусани был более искусен во владении шпагой и нанес противнику смертельную рану со словами: "Получи, чего стоит твое варварство: это прекрасная Малеха посылает тебе смерть". Христианин упал, и Мавр нанес ему вторичный удар. "Ты убил мою даму двумя ударами", сказал он, "ты должен умереть от двух ран". После этого он ушел в горы и лишь к вечеру вернулся в Андаракс. Солдат умер через несколько часов. Он звался Франсиско Гарсес.